Сегодня 7 декабря 2012 г. вице-директору Объединенного института ядерных исследований профессору Михаилу Григорьевичу Иткису исполняется 70 лет.

Дирекция ОИЯИ, друзья, коллеги, ученики сердечно поздравляют Михаила Григорьевича с юбилеем и желают ему новых творческих успехов, благополучия, здоровья и счастья!

Предлагаем Вашему вниманию интервью юбиляра еженедельнику ОИЯИ "Дубна: наука, содружество, прогресс".

---

Профессор Михаил Иткис: "Если решение принято — выполняйте!"

Сегодня вице-директору Института профессору Михаилу Григорьевичу Иткису исполняется 70 лет. Наверное, нет необходимости на страницах нашей газеты представлять юбиляра и пересказывать его немалый послужной список, поэтому сразу перейдем к вопросам и ответам.

— Предлагаю вспомнить начало вашей научной карьеры в Казахстане. Десять лет назад в интервью моей коллеге Галине Мялковской вы сказали: "Когда я поступал на физический факультет, а это было в конце пятидесятых, о конкретной проблеме не думал. В то время так привлекательно звучали слова — ядерная физика, атомная энергетика!". Продолжим цитату с сегодняшних ваших позиций? Отношение к ядерной физике изменилось?

— Изменилось. Изменилось в связи с тем, что широта исследований именно в области ядерной физики существенно снизилась — не в плане количества экспериментов, а в тех областях, в которых ожидаются какие-то открытия. Но вместе с тем достаточно широко распространились методы ядерной физики в смежных областях, прежде всего в медицине, биологии, геологии, тестировании электронных компонент для использования в космических аппаратах и других. Когда мы говорим о медицине, это и изотопы для диагностики, протонная, углеродная терапия, чего тогда еще и близко не было. Однако природу ядерных сил для сложных ядер мы как не умели количественно описывать, так и не умеем. То есть нет такой стандартной модели, как в физике частиц. Такой модели, котоая охватывала бы целый ряд ядер — от водорода до сверхтяжелых, описывала бы их свойства, — еще нет. Уточнений много всяких, и динамических моделей много развивается, но все они касаются определенных ядер, изучения реакций определенного типа, а единого механизма, надо честно признать, нет. И это все еще предстоит сделать.

— На недавней сессии КПП вы сделали доклад о новых шагах по синтезу сверхтяжелых элементов, о перспективах развития методов слияния ядер для получения новых трансуранов. От чего, на ваш взгляд, зависит осуществление этих планов?

— Все эти планы требуют новой экспериментальной базы. Как в области ускорительной техники, так и детектирующих систем. Почему? Объясняю. Потому что физика (физика — заметь!) подарила "фактор пятьсот" (коэффициент повышения чувствительности эксперимента — прим. ред.) При использовании холодного слияния мы дошли до 113-го элемента, потом вернулись к горячему слиянию, но используя нейтронообогащенный изотоп кальция-48 и мишени из трансактинидных элементов. Именно физика здесь сработала так, что мы получили по сравнению с холодным слиянием фактор пятьсот. А чтобы двигаться дальше, неважно, хоть за 118-й элемент, хоть вправо по таблице нуклидов к вершине "острова стабильности", мы нуждаемся опять в новом факторе: сто и больше. Рассчитывать, что физика нам что-то снова подарит, — для этого нужны следующие исследования: новых путей реакций, новых методов синтеза… Есть определенные предложения, но их еще требуется изучать. Что же касается уже открытой области сверхтяжелых ядер, то для исследований их свойств: физических, химических, — уже капитально, а не в первом приближении нужен этот фактор сто. И техника, которую мы уже начали строить, обеспечит нам новые возможности. То есть вместо десятков мы будем иметь тысячи атомов, что позволит получить новую картину. А новая картина свойств этих ядер даст свежий материал для развития теории, включая такие процессы, как нуклеосинтез в природе. Так что пока мы рассчитываем на фактор сто, который обеспечит новая техника. А где нам физика поможет дальше, надо изучать.

— Завершается первый год работы дирекции во главе с академиком Виктором Матвеевым. На той же сессии КПП в своем докладе он перечислил шаги, предпринятые дирекцией, чтобы сделать управление такой сложной научно-исследовательской структурой, как наш Институт, максимально прозрачным и эффективным. Вы и сами участвуете в работе нескольких новых комиссий. Вас удовлетворяет эта работа?

— Вопрос очень хороший, актуальный, но и очень сложный. Все что касается отдельных вопросов, таких как повышение уровня оплаты труда, привлечение молодежи в ОИЯИ и обеспечение молодым соответствующих условий для плодотворной работы, — здесь мы понимаем, что делаем и как движемся. Есть нюансы, есть серьезные вопросы, как отбирать талантливую молодежь, где ее искать, — и ответы есть. Но в кадровой политике не все так просто. Об этом говорят и Ю.Ц.Оганесян, и Д.В.Ширков, и другие члены "кадровой комиссии" — у нас в Институте есть некий "провал", который связан с возрастным диапазоном в 35-55 лет. Нам становится все трудней находить молодых руководителей — не только низшего звена, но и среднего, и высшего. Разработать систему и находить этих людей — это пока большой вопрос.

Что касается нашей инфраструктуры и ее модернизации — соответствующая комиссия начала работать два с половиной года назад. Любая модернизация требует коренного пересмотра этой инфраструктуры: всех наших департаментов, всего нашего имущества. То есть надо определить ценности, которые нужны Институту, и те, которые не нужны. Это очень сложный и очень болезненный вопрос. Все, что у нас было и есть, мы все-таки хотим сохранить. Однако — очень медленно! — пытаемся разобраться, как поступать с так называемыми непрофильными активами. И пока решений не нашли. Комиссия работает, она по очереди рассматривает наши инфраструктурные департаменты, очень много споров на заседаниях…

Простой пример. У нас есть стадион. Что с ним делать? В том состоянии, как он есть, он не поддается никакой критике. А денег нет в бюджете. Отдавать тоже не имеем права, потому что это земля. И тут сам понимаешь — только подними этот вопрос! Когда-то казалось, можно легко что-то сделать вместе с городом, — сейчас и город не может на это деньги найти. Вопросы такого масштаба очень непросты по двум причинам: и покупатели на рынке не очень сильны, чтобы мы могли от чего-то избавиться, и юридические сложности неизбежны. Поэтому, когда мы говорим о модернизации инфраструктуры, то прежде всего имеем в виду, что не надо содержать то, что наносит материальные убытки. И не только материальные. Когда подразделение работает неэффективно, здесь и моральный фактор сказывается. Некоторые из подразделений, которые мы называем хозрасчетными, на самом деле живут за счет дотаций. Вопрос, повторяю, очень сложный, и прежде чем от чего-то отказываться, надо все тщательно продумать.

— А не работает ли здесь закон Паркинсона?

— Увы, работает. За все время существования инфраструктуры она, к сожалению, все время увеличивается. Особенно управленческая. Если в лабораториях персонал мало-помалу сокращался, то в управлении с 2006 года численность персонала не только не уменьшилась, но даже возросла. Сокращать? Не сокращать? Преобразовывать? Менять департаменты? Вопросы сложные не только по сути, но и по-человечески. Мы же говорим о работающих людях…

ГРК, гостинично-ресторанный комплекс. Очень большой коллектив работает. Эффективно или неэффективно? С точки зрения руководства департамента, эффективно. А объективно, плохой доход сети кафе и ресторанов покрывается за счет гостиницы. В то же время сама гостиница требует ремонта и модернизации… Что делать, по какому пути идти? Думаю, что эта комиссия, с точки зрения масштабов необходимой реорганизации, решает задачи самые сложные.

Еще один блок вопросов — это, конечно, наши флагманские проекты. Три года Семилетки ОИЯИ прошло, мы вступаем в четвертый. И мы должны, конечно, более четко понимать для себя, что успеваем сделать за оставшиеся четыре года в рамках нашего бюджета, а что не успеваем. И в связи с этим подписан приказ о создании рабочих групп по этим проектам, и мы должны как можно быстрей скорректировать все позиции нашего Семилетнего плана. И по срокам, и по финансовым ресурсам. Нельзя завершать семилетку, не завоевав определенные позиции. Это касается и ЛЯР, это касается и ЛФВЭ. Любые корректировки должны преследовать главную цель — как можно быстрее создать базу мирового класса, по крайней мере, на следующие 15-20 лет.

И еще важно продолжать настойчивую работу со странами-участницами. Без их поддержки нам очень трудно будет реализовать наши стратегические планы. Здесь мы должны действовать сообща. Не все просто сегодня в связи с кризисной ситуацией в мире, и мы понимаем, что свои обязательства нашим странам-учредителям все тяжелее выполнять. Здесь тоже нужны дополнительные усилия, особенно в отношении тех стран, чей взнос за последние годы очень сильно вырос. Если мы вернемся в 2006 год, когда бюджет ОИЯИ составлял 37,5 млн долларов США, взнос Польши был 1 млн 700 тысяч долларов, а в 2013 году он вырос уже до 7 млн. Так что мы очень внимательно должны относиться к нашим партнерам в странах-участницах, обосновывать наши позиции. И в числе аргументов в пользу увеличения финансирования должны быть именно те позиции, на которых мы в этой беседе остановились достаточно подробно. Мы должны ясно и прозрачно представить, что все у нас работает эффективно, что нет распыления средств.

— Вы коснулись так называемых флагманских проектов, но ведь в плане есть много других тем, в которых тоже заинтересованы страны-участницы…

— Да, у нас есть, что показать, есть результаты, по которым мы "впереди планеты всей"… А что еще? "Нейтронка" только начала работать после модернизации реактора, и здесь еще впереди хорошие результаты. В ЛФВЭ продвижение по проекту NICA, с моей точки зрения, можно считать успешным только после того, как будут построены линейный ускоритель, бустер и когда интенсивность тяжелых ионов будет доведена до планируемой. Но это надо сделать достаточно быстро! То же самое касается научной программы ЛЯП: мы очень довольны нейтринной физикой, понемногу участвуем во многих международных проектах, но как фиксируется наше участие в получаемых результатах? Так может надо объединить наши усилия с такой же мощной командой ИЯИ РАН в Троицке и действовать единым фронтом в этой области, чтобы вклад был более весомым? Даже определяющим в каких-то нейтринных экспериментах. Все-таки у нас здесь традиции будь здоров какие!

Так что, если честно, мы нуждаемся не только в одном "флаге успеха", но в нескольких. Соответственно, и в странах-участницах тогда легче будет доказывать важность и необходимость активизировать их участие в ОИЯИ. И если эти задачи не решать, мы оставим очень плохое наследство последующим поколениям.

— Ох и трудные это вопросы… Предлагаю более легкий. Помнится, академик Анджей Хрынкевич любил повторять: джентльмены о деньгах не говорят. Просто у них есть деньги. И флеровские цитаты давно вышли за рамки ЛЯР, Дубны и гуляют по всему научному миру. А есть у вас любимые цитаты или девизы?

— Пожалуй, нет. У меня есть такая нехорошая привычка: если что-то считаю важным, всегда говорю сильно (ну, ты понимаешь) и выражения, как говорят в таких случаях, не выбираю. Сам я с детства привык к дисциплине и люблю, чтобы человек четко делал то, что ему поручают. Конечно, я всегда вспоминаю золотое правило: "Начальник всегда прав, а если не прав, смотри пункт первый…" — вот это изречение, восходящее к традициям военно-морского флота России, мне нравится. То есть если решение принято — выполняйте, а не занимайтесь демагогией. А митинговать до того надо.

— О ком чаще всего вспоминаете с благодарностью и, не побоюсь этого слова, с нежностью?

— Учителей. И родителей прежде всего, маму особенно. И у меня всегда были прекрасные друзья-руководители, в Казахстане — Владимир Николаевич Околович, в Обнинске — Георгий Николаевич Смиренкин, он там всю жизнь проработал. В Дубне, конечно, Юрий Цолакович Оганесян: по-человечески отношения прекрасные, а по работе сложные бывают, он человек жесткий, и я не всегда с этим согласен… Я очень люблю свою семью, и они меня любят: дети, их много, трое все-таки, жена, уже четверо внуков… Это меня очень сильно поддерживает. А в науке у меня были учителя очень достойные…

А теперь я так скажу. Когда юбилей подходит, начинаешь вспоминать, что ты правильно сделал, что неправильно… Я никогда в своей жизни никого локтями не расталкивал. Либо соглашался, либо не соглашался. И этот путь оказался самым прямым. Я не боролся за место под солнцем. Наукой я занимался очень жестко, уже смолоду группой руководил. И так получалось, что мне всегда что-то предлагали, а я либо соглашался, либо не соглашался.

— Наверное, тут еще важно мейнстрим уловить, как говорится, то есть не плыть по течению, а быть в нем. Ну и в заключение нашей беседы от себя лично и от своих коллег, от наших читателей поздравляю вас с юбилеем. Желаем множества свершений и достижения островов стабильности во всех сферах, с которыми вы так или иначе соприкасаетесь!